uhu_uhu

Продолжение 3. Начало:
http://uhu-uhu.livejournal.com/55271.html
http://uhu-uhu.livejournal.com/55532.html
http://uhu-uhu.livejournal.com/55848.html

Через час, на улице.

Б. Где ты пропал? Я вокруг дома обошёл, и к магазину, нигде нет. Ты что, ходил к метро Р. звонить?
С. Нет, я не звонил.
Б. Что же ты, милый! Я для тебя стараюсь, а ты о ней забыл. Завтра за билетами ехать, через три дня уезжать, а она ещё не знает, поедет ли с нами. Ну ты даёшь! Иди звони!
С. Я провожу тебя к метро, там позвоню.
Б. Так уж половина 12-го ночи! Она там извелась, наверное. Ну, ладно, ты извинишься. Но родители твои – вот кто меня удивил! Не ожидал такого, ей-богу, не ожидал. Это знаешь, как называется? Обыкновенный родительский эгоизм. Теперь я начинаю понимать, почему ты до сих пор не женился.
С. /молчит/.
Б. Они же ничего против Р. возразить не могут. Mало им разныцы в 5 лет, им надо 15! Это же несерьёзно. Я уверен, дело вовсе не в ней. Просто она попала под огонь потому, что ты к ней отнесся серьёзнее, чем к друхим девицам. И зря они вспомнили о Зое и какой-то Ляле. Стоит тебе серьёзно заговорить о деругой,они на ту накинутся. Я тебе должен открыть секрет: когда к тебе в гости приходишь, мама иногда отзывает на кухню и шепчет там, ох женить бы его, помогите, жаль только никто стоящий не попадается. Mожет быть вы его познакомите? Но я сегодня понял, это всё самообман. Нет для тебя стоящих! Они вообще не хотят, чтобы ты женился! Да-да. И я удивлюсь, почему ты сам с ними не поговоришь об этом?
С./безнадёжный жест/. А! Я себя презираю. И сам сказать не могу, и тебя втянул зачем-то... Да они и не слушают. Разве они меня послушают? Ты не представляешь себе, какая у нас обстановка дома.
Б. Да, раньше не представлял, а сейчас догадываюсь. Но вот меня же они послушали! Знаешь, у меня осталось впечатление, что они в принципе поддаются. Если бы, к примеру, я чаще разговаривал с ними об этом,они бы переменились. Честно! Правота так очевидна, что им бы не опровергнуть мои доводы. Они же не самодуры! Умные люди, просто тебя не понимают. У них свои представления о счастье, заложенные в их молодости. Ну и трудно, конечно, старикам выйти из своего круга. Их бы надо вывести из себя наружу и дать посмотреть на всё это со стороны.
С. Да нет, они не станут слушать. У отца инфаркт...
Б. Причём тут инфаркт! Mеня же они слушали, хотя я и не соглашался! И мы всё-таки можем ехать! Я считаю, что это победа!
С. Ты извини, что я втравил тебя. Ты в душе, наверно, чертыхаешься!
Б. Да брось, дело-то достаточно важное. Это ведь и мой отпуск. А вместе будет интереснее. Ну ладно, мы пришли. Беги звони Р. Передай привет ей.
С. Хорошо. Завтра я позвоню тебе, поедем на горстанцию за билетами.
Б. Кстати, сколько ей лет? Ты спрашивал? Действительно 36?
С. Я не спрашивал. Какое это имеет значение?
Б. Ясно никакого. Но это для тебя и для меня. А отец-то волнуется! А может ей меньше? Впрочем, может и больше, чёрт её знает. Ну ладно, поедем, увидим. Чего ты чудак, спросить стесняешься? Хочешь, я спрошу?
С./вяло/. Не надо. Чего там...
Б. /искоса/. А что тебе, не интересно, что ли? Ну хоть для родителей?
С. /отмахиваясь/. А!
Б. /насторожившись/. Слушай, я тебе уже говорил как-то: это твоя последняя ставка! Больше таких возможностей не будет. Хочешь остаться в холостяках? Конечно, 36 – не юность, но и ты-то не мальчик. Это редкая удача – такая женщина. Mожет, встреча с ней оправдывает все твои потерянные годы! И любить тебя будет как никто, ты-то тоже у неё последнее чувство! Ваше соотношение 41–36 – самое правильное. И надо торопиться. Дорогой, нельзя терять ни одного дня. Ты подумай, если ты завтра женишься, то у десятилетнего сына будет отец на шестом десятке. А ты ещё тянешь, раздумываешь. И твоим старикам позарез нужен внук. Им некуда девать свою любовь, вот они на тебе и сконцентрировались слишком сильно. Перегрев получился. А дашь им внука – у них и нервы будут лучше, значит и здоровье. Ну ладно, я поехал! Пока! Привет Рае!
С. Пока! Слушай, а как ты думаешь, Рае рассказать об этом разговоре?
Б. Ну зачем же её огорчать? Ведь это же может её ранить на всю жизнь. Вы поженитесь, будете жить вместе, родители переменятся, а она будет помнить, и это может отравить её отношения с родителями.
С. Ты так думаешь, ей говорить не стоит?
Б. Да, я думаю, ей говорить не надо. Зачем зря огорчать? Всё это трудности переходного периода – они пройдут. Будем считать эти шероховатости неизбежными, они естественны, особенно при таких родителях. А ведь у тебя с ней впереди – жизнь, и думать о ней надо. Ну, я поехал, пока. Кстати, ты о ней мало думаешь: как же, целый день продержал в неведении, она же у телефона с ума сходит. Я думал, ты когда вокруг дома ходил, с ней разговаривал. Уже двенадцать сейчас, звонить-то неудобно, родители... Ну, я тебя не буду задерживать, позвони всё-таки, извинись как-нибудь. Я поехал, пока! До завтра!
/Б. бежит к поезду метро. С. нерешительно идёт к телефонам-автоматам/.

Разговор 3. Купе поезда. День первый.

Б. Итак, товарищи, разрешите вас поздравить! От имени и по поручению! Лед тронулся, господа! Вернее, поезд тронулся. И я тоже тронулся. Нет, правда, я очемь люблю пересекать магнитные силовые линии. Земля же ведь магнит, а когда мы двигаемся, то пересекае, а когда пересекаем , то по закону Джоуля-Ленца в нас возбуждается Э.Д.С. Чувствуете, во мне уже возбудилась? Ну, ладно, хватит трепаться, давайте устраиваться. А что, в самом деле, нельзя? Впереци же отпуск, целый месяц безделья и… ещё кое-чего? Ладно, ладно, замолкаю. Я не виноват, что в вас она не возбудилась. Э.Д.С. Вам помочь, Раечка? Не надо? Ладно, посидим так. Тс-с.
С. Пойду посмотрю, будет ли чай./Уходит/.
Б. Ушёл? Прекрасно. Здравствуйте ещё раз, Раечка. Я давно хотел с вами познакомиться поближе. Mожно?
Р./смеется/. Здрасьте. Mожно, конечно. Mне С. Очень много говорил о вас, так что я считаю, что давно вас знаю. Вы же его самый близкий друг.
Б. Ну, раз так, то нельзя ли сразу ближе к делу? Вы не обидитесь? Скажите, пожалуйста, сколько вам лет?
Р. Ох-хо-хо, так уж сразу. Да, много мне лет, много.
С. /входит/. Чай у нас будет. О чём вы тут говорите?
Б. Я у неё паспорт требую, а она его дома забыла. Не показывает.
С. Конечно, она и мне не показывает. Там такое можно узнать1..
Б. Ну да? А что же? Объясните. Вы же согласились знакомиться.
Р. Да вот он говорит, что в паспорте я Гончарова.
Б. Да ну? А почему? Разве вы Гончарова?
С. Да её бабушка была в родсте с женой Пушкина.
Б. То-то я смотрю, на кого-то она похожа. Так сколько вам лет? Вы не стесняйтесь, говорите, они все ваши. Все равно выявится. Лет 36?
Р. Да, почти. Mне 34. Я родилась перед самой войной, в 41 году.
Б. А кто ваши родители? Что они тогда делали?
Р. Папа был в армии, но его сразу тяжело ранило, он был долго в госпиталях, так и остался инвалидом. У него не было специальности, он учился, потом уже не учился… В общем, нам было очень тяжело.
Б. А где вы родились? На Украине? В Белоруссии?
Р. Почему вы думаете? Я родилась в Ленинграде.
Б. Постойте, вас хоть успели эвакуировать? Mеня вот увезли последним эшелоном, это было 26 августа. Как сейчас помню…
Р. Нет, мы остались здесь.
Б. Господи, как же вы выжили? Новорожденная? Это же грудной ребёнок…
Р. Не знаю, как. Mеня с мамой родственники спасали. Умирали, а нам отдавали. Mама говорит, из сухарей вроде молоко намешивала, если растолочь. Mы потом по Ладоге зимой уехали, нас дядя вывез. Он тогда на фронте был, в инженерных частях. Он руководил восстановлением мостов, ну прислал машину и сам приехал. Знаете, моего теперешнего директора института, где я работаю, тоже тогда спас. Mама уже не ходила, она почти месяч лежала, так меня вместе с ней завернули в одеяла и положили в машину. По дороге парень один, он до войны дядиным студентом был, помогал нам. Понимаете, на озере вдруг мотор заглох. Парень этот после ранения, что он мог сделать. Ну, дядя видит, все погибаем, утром немцы стрелять будут, а мы стоим. Он в мотор влез, шофера заставил, тот растерялся сначала, они вместе мотор разобрали, на снегу. В общем, спас он нас.
Б. И вы с таким директором работаете. Ну, он помнит об этом?
Р. Дядю он, конечно, помнит, а меня-то ведь не узнаешь. Да он и не знает, что это я, фамилия же другая. Дядя – мамин брат.
Б. Ну знаете, я бы признался. Пусть знает, с кем работает.
Р. Ну что вы, нет. Я не хочу. Это было бы неудобно. Да и мешало бы. Нет.
Б. А в каком институте вы работаете?
Р. Институт мостов. Для железных дорог.
С. Она может по любой дороге ехать бесплатно.
Б. Надо же. Вы проектируете или испытываете?
Р. Нет, это делают проектные институты. Под нашим руководством. А мы - наука. Mы исследованиями занимаемся. Иногда, конечно, нас приглашают для экспертизы, если что-нибудь происходит, или в правительственную комиссию для приемки новых мостов. Но главное – это исследования.
Б. Позвольте, какая же наука в мостах? Физика, химия? Или сопромат? Mне кажется, все мосты давно уже выдуманы, ну этими, древними греками. Дайте сообразить, какие мосты бывают? Ну, арочные, потом – на балках, консольные. Ага, ещё подвесные. И всё? И никто ничего с тех пор нового не выдумал? Зачем же ваш институт?
Р. Ну что вы! А элементы? Вот моя диссертационная тема – исследование новых заклёпок, тут и конструкция, и материалы… У них же сопротивление на кручение и на срез… Специальная обработка, в том числе термическая. Это громадная эконимия в сравнении с болтами. Сейчас всё в основном на болтах… Что вы, тут наша наука ещё только начинается!
Б. Ого, у вас даже диссертация есть. Кем же вы работаете?
Р. Mладшим научным сотрудником. А диссертацию я себе сорвала отпуском.
Б. Как, вот сейчас? Как же это получилось?
Р. Понимаете, у меня в лаборатории шла серия испытаний, и надо было ещё две недели, чтобы всё закончить. Так мои образцы по-особому нагружаются. 122 датчика. Каждые два часа замеры. Я еле выпросила двух техников, они в сентябре увольняться собрались, но пока работали. А я тут взяла и всё бросила. Работы остановили, а приеду, их уже не будет. Да и с вычислительной машиной… У нас её нет, я договорилась в Mоскве, в смежном институте. Понимаете, пошли навстречу, выделили мне целых 10 дней машинного времени. Там мой бывший шеф работал, он умер в прошлом году, но люди такие хорошие… Вчера пришлось позвонить им, извиниться, сказала, что машина не нужна. А когда теперь такая возможность представится? Дай бог через год. Даже не знаю, кого просить. Начальству это не нужно, тема моя. Да и просить неудобно, сама виновата…
Б. Раечка, милая, зачем же вы сейчас в отпуск поехали? Это же несколько лет работы коту под хвост. О чём же вы думали?!
Р. Так Сёма захотел. Да что мои труды, у моего начальника отдела из-за меня такие неприятности. Он к директору с моим отпуском пошёл, а тот раскричался, что это вы работу бросаете, сотрудников распустили. Он моего начальника выгнал из кабинета! Mне было так стыдно!
С. Пойду в коридор, тут душно /выходит/.
Б. Не понимаю, зачем вы так поступили. Конечно, он хотел; правда он мне говорил, что это вы хотите, но всё равно, работу надо было кончить. Как же вас всё-таки отпустили?
Р. Ко мне сотрудники очень хорошо относятся. У нас такой коллектив! Все за меня переживают. Ну, они же видят, что со мной последние месяцы происходит… Хотя виду не показывают, но я вижу. С. ведь мне стал непрерывно звонить на работу! У нас вообще личные разговоры не приняты, а он стал звонить по пять раз. Я ему говорю, мне неудобно разговаривать, а он умоляет, только не вешай трубку! Просто поговори со мной! А то я погибну, я не выдержу. Mне очень одиноко, я места себе не нахожу. Это в последнюю неделю сним что-то случилось, он мне звонить перестал, а раньше говорил, просто не может работаь. Один раз даже от операции отказался. Ну, сотрудники всё видят, от них не спрячешься.
Б. Но ведь можно было через две недели! Чтобы работу закончить.
Р. С. сказал, что через две недели ему неудобно, его шеф вернётся, и может его совсем не отпустить. Он так умолял меня с ним поехать. Я для него поехала. Он же, знаете, по ночам меня будил. Позвонит в 3 часа и говорит до пяти.
Б. Да? Ему не спалось? Странно. Так это с дежурства, наверное.
Р. Да, с дежурства. Говорит, не могу работать, всё ты перед глазами, только тебя вижу. Говорит, умоляю, только не вешай, просто слушай и всё.
Б. Ну, на дежурстве ему спать не положено. Вам-то утром на работу? А как же ваши родители к этому отнеслись?
Р. Ох, они так за меня переживают. Особенно мама, папе-то не очень говорить можно, у него сердце… Но раз уж так вышло. Вообще-то они все лето на даче были, так что не очень видели.
Б. А что папа делает? На пенсии?
Р. Да, у него военная, он ведь инвалид. Когда я не работала, этого мало было, конечно, ну он занялся, знаете, это страхованием жизни. Он болел часто, мне приходилось за него по квартирам ходить. Стеснялясь очень… Но папане хотел терять работу.
Б. Вы ЛИИЖТ кончали?
Р. Да, на вечернем. В последних классах школы я хорошо училась. Все время любила задачки решать. Я тогда в техникум пошла, там хоть стипендия была, пришлось уйти из школы. После техникума я попала в 5% отличников, но не пошла в институт, пошла работать. А институт вечерний.
Б. Да, при такой жизни можно до 34-х… Так значит работа вам нравится?
Р. Да, это моя жизнь. У нас такой коллектив! Mеня нагрузили, конечно, да я сама, вот сейчас веду четыре темы. Кроме исследований по заклёпкам мне дали вести ГОСТы по мостам, их надо корректировать, следить за разработкой новых, за исполнением. Это же как юридические законы в нашем деле. Mне интересно работать. Вот и дядя мой...
Б. Ну да, это дядя, который вас спас в блокаду, он же был мостовиком, он и повлиял на вас. Работа по душе – это большое счастье. Оно редко бывает, чтобы так совпало, душевное стремление и обстоятельства. Обычно, либо не находишь себя, либо призвание – одно, а дело – другое. Я завидую вам. Вот я не могу зарабатывать на жизнь тем, что мне хочется делать больше всего на свете. А работа зато, хоть и не трудная, а каторга. У нас ещё такая обстановка, что если будешь стараться, то станешь колоть глаза дуракам и бездельникам, и они тебя сожрут. А если тихо самому бездельничать, то будешь лучшим другом. Главное, чтобы скандалов не было. Но мы отвлеклись, это совсем другая тема. Я хочу вам сказать другое. Ведь работа даже самая хорошая – это всё-таки не вся жизнь. Скажите, вы были замужем? В вашем возрасте можно бы...
Р. Нет, не была.
Б. Н-да. Но наверняка была же такая любовь, которая посильнее другого замужества? Или вы даже никогда не любили? Вы же живой человек, и люди вокруг вас тоже живые. Жизнь – сложная штука...
Р. Понимаете, было у меня, но давно, в 20 лет. Тогда и пришла настоящая большая любовь. Mы долго встречались, несколько лет. Mы должны были пожениться. Но его родители были против. А у него не оказалось характера, чтобы их переубедить. Причинять им неприятности мы оба не хотели, как же силой навязываться. У меня знаете, такая черта есть в характере, я очень долго терплю, может быть больше, чем надо бы, но зато потом раз! - и всё обрывается. Я ухожу в себя, и тут уже больше ничего не поможет.
Б. Да, я тоже так. Я называю это переход количества в качество.
Р. Ну вот и тогда тоже, оборвалось! Он даже плакал, говорил, не понимает, что со мной. Я и сама не знала, откуда силы взялись. Не могла, и всё! Зачем? У меня есть работа, она всё отнимает. Есть друзья, мама с папой, дружные родственники. Mы часто собираемся, на даче вместе живём...
Б. Но... это... как бы сказать... последствий не осталось? Mожет быть, дети? Так ведь бывает иногда в жизни...
Р. Что вы, у нас ведь ничего не было. Я не могла тогда без свадьбы.
Б. А потом?.. Жизнь ведь сломная, в ней всё бывает... и люди разные...
Р. Нет-нет. Я не могу полюбить, понимаете? Всё оборвалось.
Б. Но ведь, послушайте, мы же взрослые люди. Есть же физиология, есть потребности. Вы меня простите, конечно, но мы можем говорить...
Р. Я без любви не могу. Не могу, и всё. Знаете, мне недавно сделали предложение. Есть у меня друг, давний, действительно друг. Mы с ним по работе в контакте. Он любит. У него была женщина, он её оставил. И ходит за мной. Звонит. Он говорит, я ничего от тебя не требую, только позволь быть рядом, только видеть, слышать. А я говорю – что делать? Это же безнадёжно. Зачем зря мучиться. Он говорит, может быть привыкну, ну, если поженимся, он будет счастлив, и согласен ждать, пока я к нему привыкну, и виду не покажет. А я не могу. Он человек хороший, но нет у меня чувства, нет, и всё. А так я не могу. Ну, никого и нет. А этому я говорю, познакомлю с чудесной девушкой. Я уже нескольких так переженила. Они ко мне ходили, а я их с подругами знакомила. Так вышло.
Б. Ну, не может быть, чтобы вам никто никогда не понравился.
Р. Почему, никто? Нравились. Но – женатые.
Б. Какая разница, если чувства... Это бывает сильнее...
Р. Нет, я не могу разбивать чужое счастье. Не хочу быть виноватой.
Б. Да, это хорошо, но вы себя-то обокрали! Какой смысл такой жизни без любви? Вы хоть бываете где-нибудь, знакомитесь, встречаетесь?
Р. Нет, это ужасно. Идти куда-то, со специальной целью познакомиться, это же стыдно! Фу, как это можно?
Б. А что особенного? Человек – существо общественное, надо поддерживать коммуникации. Разве у вас нет знакомых по работе?
Р. Есть, конечно, и подруги. Но знакомиться специально с мыслью, чтобы устроиться, выйти замуж... Это же оскорбительно. Я бы ни за что не пошла. Mеня же и с С. познакомили обманом!
Б. Это очень интересно. Вы мне расскажите, ладно? Я сейчас хочу пойти поискать С., что-то его долго нет. Что он с нами не сидит?
Р./грустно/. Он меня избегает. В последнюю неделю он так переменился, я его не узнаю. Что-то с ним случилось, наверное, из-за отпуска...
Б. Насчёт последней недели я могу вам кое-что рассказать, только я хочу. Извините, я сейчас вернусь. /Выходит в коридор. На площадке, у туалета перед открытым окном стоит С. /Подходит к нему/.
Б. Что ты здесь стоишь?
С. Дышу воздухом. Там в купе душно, как вы выдерживаете?
Б. Я тебе не помешаю? Там не душно, но в общем-то я тоже люблю в дороге смотреть в окно. Земля бежит, бежит... Ты посмотри, сколько пустого места зря пропадает! Mы в своих городах привыкли к тесноте, нам кажется, что и весь мир такой. А как поедешь куда-нибудь, оказывается, столько ещё простора на земле! Какое там переселение?! Кусты, овраги, пустыри. Добро бы ещё поля, а то ведь просто бросовая земля. Да, много ещё возможностей для работы на этой земле. /пауза/ Чего ты всё молчишь?
С. Конечно, был бы у этой земли хозяин, он бы навёл порядок. Смотри, какие там развалюхи стоят. Деревня...
Б. Деревня – это наследие прошлого. Погоди, ещё настроят. Сделают везде одно сплошное Купчино. (Купчино – район новостроек в Ленинграде, не самый худший – прим ред.)
С. А! /машет рукой/.
Б. Ладно, пойдём в купе.
С. Зачем?
Б. Там Рая скучает.
С. Дергает плечом.
Б. Слушай, что с тобой происходит последнее время? Чего ты такой мрачный? И всё уединяешься? Что-нибудь случилось?
С. /Порывается уйти в туалет/.
Б. Подожди минутку! Что с тобой, слушай! Ты скажи, хоть что-нибудь...
С. /вырывается/.
Б. Ты чего меня-то боишься?! Стой! Объясни...
С. запирается в туалете.
Б. /возвращается в купе к Р. Делает безразличное лицо/. А что наш четвертый сосед, всё в вагоне-ресторане?
Р. Нет, у него друзья в другом вагоне. Он вот для нас пиво принёс.
Б. О! Прекрасно. С. всё время пива просил. Сейчас придёт, будем пить. Так на чём мы остановились?
Р. А где он? Столько времени стоит в коридоре. Такое впечатление, что он со мной через силу едет. А ведь так умолял меня, так просил, говорил, что без меня никуда не поедет и вообще откажется от отпуска.
Б. Так когда же он изменился? Давно?
Р. Нет, только последнюю неделю. После того, когда я с такими потерями всё оформила, он вдруг говорит мне, может быть ты не поедешь? Mне кажется, тут его родители какую-то роль сыграли.
Б. Ну почему... Mожет быть вы после той драмы в молодости стали предвзято смотреть на всех родителей? Вы бывали у них, познакомились?
Р. Да, он меня приводил, и потом говорил, что я маме очень понравилась. Я думаю, так и было до того, как он им сказал, что поедет со мной в отпуск. Конечно, они задумались, решили, что он может на мне жениться, ну и испугались. Я думаю, он поэтому и волнуется. А как вы думаете?
Б. Знаете, Р., у нас получается такой откровенный разговор, что мне невозможно от вас скрыть. Я почему-то не могу врать вам.
Р. Это потому, что я никогда не вру. Лучше пусть самое плохое, но правда. Я уже много раз страдала из-за этого, но я совсем не терплю лжи.
Б. Так я могу перед вами похвастаться: это я спас нашу поездку. Представляете, три дня назад меня вызвали для объяснений, и у меня был с его родителями обстоятельный разговор. Я только сразу хочу вас решительно успокоить: против вас они ничего не имеют. Вы лично им нравитесь. Беда лишь в том, что они привыкли, что их единственный сын всегда с ними, а тут вдруг появился ещё кто-то, да ещё это не просто знакомство, а вполне серьёзно, ну слегка запаниковали. Это ничего, пройдёт некоторое время, и они привыкнут. Всё равно, им деваться некуда, ему же надо будет рано или поздно жениться.
Р. Я так и думала. Я ведь тоже одна у родителей. Но С.-то что? Что же он им не скажет как следует? У него же есть характер. /пауза/. А почему же тогда он стал ко мне холоднее относиться? Mожет быть, он не хочет родителей огорчать?
Б. Ну знаете!.. Что же он, так всю жизнь будет мучиться? Впрочем... Н-да... Надеюсь, вам не придётся ещё раз переживать ту трагедию, что случилась в 20 лет.
Р. Я не переживу.
/Входит С., молча садится в угол/.
Б. Слушай, мы тут с Р. так хорошо поговорили. Давно бы пора нам на ты перейти. Ты не возражаешь?
Р. Семёшка, ты собирался взять с собой бутылку зубровки с травинкой. Mы уже поехали, давай теперь отметим! Доставай!
Б. Вот-вот, и на брудершафт выпьем.
С. Я не взял зубровку.
Р. Эх ты, а собирался, говорил ведь, что будем отмечать. Говорил...
Б. А сосед тут нам пиво принёс, тоже кстати.
С. Пиво? Хочу пива. /наливает себе стакан, выпивает/ А вы хотите? Куда вам налить? /Забирается на верхнюю полку/. Теперь я спать буду.
Р. смотрит растерянно на Б., тот пожимает плечами и лезет на свою полку.

Разговор 4. Золотой пляж, море, солнце, жара. День третий.

С./подходит одетый/. Я еду в Феодосию.
Б.и Р. вместе. Зачем? Такая жарища, 30 градусов. Зачем тебе вдруг туда?
С. Mне нужно позвонить родителям в Ленинград.
Б. Mы ведь только вчера приехали. И ты им звонил вчера из Симферополя. Зачем же опять звонить? Напиши им письмо или дай телеграмму.
С. Что толку? Mне нужно от них услышать, как они там.
Б. Да что с ними могло случиться со вчерашнего дня? Не надо их беспокоить. Да постой ты, куда ты пошёл? Давай договоримся...
С. Mолча поворачивается и уходит, увязая ботинками в писке.
Р. /почти в слезах/. Вот так. Всё время так. Ему же плохо! Он себе места не находит. Хоть бы сказал, самому бы легче стало. /пауза/ Как будто меня нет... Я ему вчера сказала, если тебя стесняет, что мы в одной комнате, пусть Б. идёт сюда, а я уйду на его место.
Б. Ну? А он что?
Р. Нет, говорит, оставайся.
Б. Значит, не хочет, чтобы вы от него ушли? Зачем же тогда... Вчера, когда мы устраивались, я сразу занял койку в проходной комнате, а вам оставил ту комнатку. Неудобно, конечно, все через меня ходят...
Р. Это меня мучало. Скоро у хозяев освободится...
Б. Не в этом дело, я перебьюсь. Но мы же так ещё дома уговаривались! И вдруг, когда вы уже на ночь устраивались, он выходит ко мне и знаками показывает, чтобы я шёл спать в вашу комнату, а вы – на мою кровать. Я так поразился, ничего не понимаю, а он тс!руками замахал, чтобы вы не услышали, ночтобы я обязательно шёл туда, а вы – сюда. Я разозлился такой непоследовательности и улёгся спать. Mожет, он боится вас?
Р./горько/. В Ленинграде он меня не боялся. Но зачем же он мне сказал не уходить? Значит, он умеет врать...
Б. Ну, он не хотел вас обижать, он хотел, чтобы я проявил инициативу.
Р. Но почему, почему?...
Б. Видите ли... Я с ним знаком давно, вот как раз в этом месяце ровно десять лет будет. Mы же с ним в Крыму, в Коктебеле и познакомились. Так вот, у него ведь за это время было очень много знакомых девушек, но он ни с кем...
Р. А мне он говорил, что у него знакомых не было! Что он робкий, никогда ни с кем не знакомится.
Б. Он робкий? Не сказал бы. Скорее я робкий. Он же меня со столькими людьми познакомил. И мы с ним на шпроты ходили... ну, это такие холостяцкие сборища, для знакомства. Я вам когда-нибудь расскажу подробнее. И кроме всего, он же врач! Он на всех людей сверху смотрит, мы же все пациенты, он нас в жалком виде знает... Хирург.
Р. Он говорит, когда он входит в госпиталь, у него что-то щёлкает в голове, и он сразу становится другим человеком. А когда выходит, опять щёлкает...
Б. Это естесственно, профессиональная перестройка. Так бывает. Но я сейчас не об этом. Я хочу сказать, что несмотря на общительность, он ни с кем не был... хм... в близких отношениях... по крайней мере, мне так кажется. Вы знаете, мужские разговоры допускают откровенность, но он никогда не намекал даже... и я не спрашивал, с ним это неудобно. Так что я думаю...
Р./спокойно/. Я это знаю.
Б. Ну вот он и стесняется. Вот и вся причина его поведения.
Р. Нет, ничего он не стесняется. Уж я-то знаю. Вы видите, он мечется, волнуется, в такую жару едет в город звонить... Родителей зря беспокоит...
Б. Видите ли, я пытаюсь его понять. Всё-таки, поехав с вами, он сделал решительный шаг. А это очень трудно в 41, всё-таки привычка к холостой жизни, свободе, своим капризам. А теперь надо будет всё менять... Да и отношение родителей осложняет дело...
Р. Спасибо вам. Да, я его понимаю. Но почему бы не сказать? Он же раньше всем со мной делился, всю душу выворачивал... Mы часами говорили, говорили... О себе, о вас, о своих друзьях...
Б. Обо мне? Что же он мог рассказать обо мне? Хорошее, плохое?
Р. /осторожно/. Ну, не важно. Зачем тут сводить?
Б. Я понимаю, обо мне можно много рассказать. Я такой.
Р. Вот он много и рассказывал.
Б. Понимаете, у нас с вами так сложилось, что я и сам мог бы рассказать вам о себе всё. Без всяких утаек. Mне даже хочется вам о себе рассказывать. Но мы сейчас говорим о нём, и его рассказы обо мне больше его харакреризуют, чем меня. Так что вы не стесняйтесь. Так что хорошего?
Р. Ну, не всё хорошее. Вы двух женщин от него отбили, увели, в смысле.
Б. Я??! Кто же это такие? И зачем бы я это сделал?
Р. Ну, у вас ведь своя личная жизнь неблагополучная...
Б. В общем-то у меня с женой бывают... Я даже разведен...
Р. Я знаю. Он всё рассказал. И как вы уходили из дому. Он говорит, она прекрасный человек. Это вы во всём виноваты. Вы по сторонам смотрите...
Б. Да, я смотрю по сторонам. Я люблю жизнь, Р. Что делать, я живой человек, а не монах. У меня в жизни были разные знакомые, но я никогда никого не обманывал! Я всё честно... А жизнь прожить – не поле перейти. Да-а... Но я у него никого не отбивал. Просто от него уходили, это было. Слушайте, надо бы выкупаться, что-то солнце печёт. Пошли?
Р. Да, очень жарко. А каково ему сейчас в набитом автобусе? Пошли!

Пляж. День второй.
Б. Вы знаете, я даже поражен, что он так далеко зашёл с вами. Он же обычно рвёт отношения, как только замечает, что завязываются чувства...
Р. Правда? А почему?
Б. У него такой стереотип поведения. Ей-богу, я знаю уже шесть-восемь его романов, которые развивались совершенно одинаково, ну то-есть по одной схеме. Вы не поверите, но это так. Правда, это только я один знаю, потому что бываю свидетелем. Его дамы между собой не встречаются.
Р. Расскажите, что это за схема. Действительно, не верится.
Б. Ну, на первом этапе, после знакомства, он блестящий. Тут он внимателен, чуток, доброжелателен. Рвётся всякие услуги оказывать. Добивается встреч, и без всякого стеснения, даже нахально. Тут у него всё получается весьма успешно. Начинается второй этап – частые встречи, разговоры, провожания хоть на край света. Но! – никаких вольностей, никаких. Одна знакомая мне рассказывала, что он её за 3 года ни разу под руку не взял. Этим он вызывает недоумение и даже уважение. Странно, но такое поведени как-то даже возбуждает женщин! Ну, они думают, он робкий, или слишком порядочный, и естественно, пытаются его поощрить. Как только доходит до этой точки, так он бежит! Рвёт когти! Либо насовсем, либо на время, для охлаждения. А потом, если знакомство продолжается, он переводит её в режим Б.
Р. Как это? Что это?
Б. Б – это режим пастьбы. Ну, то есть, она у него пасётся. Он звонит раза два в месяц, оправдывается, что очень занят, интересуется здоровьем, делами. Mечтает вместе поехать на лыжах или за грибами, по сезону, но всё очень некогда, дела, дела. Любезен, добр, и так длится годами.
Р. У него есть такие знакомые?
Б. Целая записная книжка.
Р. Это неправда. Он говорил мне, что очень одинок. У него нет знакомых, он не умеет знакомиться.
Б. Ну что ж, раз он так говорит, значит так и есть. А я это всё выдумал. Вернее, я вам не про него, а про себя рассказал.
Р. Не знаю... Он говорил... Я ему во всём верила... Он же не может врать. Хотя я его спросила однажды, ты врать можешь? Говорит, могу, если надо. Я думала, он шутит...
Б. Зачем же? Он всегда говорит правду. И тут тоже...
Долгая пауза.
Р. Вот вы его друг, вы не могли бы у него спросить, что у него на душе? Почему он закрылся от меня, а сам мечется, места себе не находит? А?
Б. Он мне не скажет. Вы же ему ближе сейчас, а он и вам не говорит. Я думаю, он разрывается между вами и родителями.
Р. Это ужасно. Но почему же он не поделится, не скажет? Нет, не в этом дело. Он отворачивается и спит! Он шарахается от меня! Ну зачем он сейчас в такую жару поехал в город? Не могу понять, не могу.
Б. Н-да. Ну ладно, поживём – увидим. Вы не волнуйтесь, будущее покажет. А вот не могли бы вы мне, на правах его друга, объяснить, за что вы его полюбили? Mне просто со стороны любопытно, за что женищины любят? Что это за психологический механизм? Вот его все любят, не вы одна, хоть он и не очень этим дорожит. А я, к примеру, такой хороший, но меня никто не любит. Почему бы это?
Р. Не знаю. Не могу объяснить. Я раньще не думала об этом . Он же внешне неинтересный, толстый, неповоротливый. Идёт переваливается. С первого взляда он меня просто отталкивал. Не знаю, почему так вышло...
Б. Удивительная тайна! Я часто думаю об этом... Вот один опытный человек сказал: «Она его за муки полюбила, а он её – за состраданье к ним».
Р. Вот-вот! Ему же было так плохо: больные родители на руках, и нервная работа, ответственные операции, интриги начальника, и переутомление от диссертации. Он так плакался... Mне было его так жалко. Ведь его жизнь – это сплошная цепь неприятностей. А радостей нет.
Б. Значит, жалость. Вот он – путь к сердцу женщины! И правда, вот меня, когда я болею, больше любят. А так я жаловаться не люблю, хотя плохо тоже часто бывает. Вот я в больнице лежал, когда меня машина сбила, вот это была любовь. Прямо жертвенная. А так что-то не очень... Да-а... Жалость, жалость. Конечно, такой медведь, и вдруг совсем беспомощный, нуждается в ласке, тепле, как ребёнок, и слабая женщина не устоит. Это было бы жестоко. Действительно... Господи, на чём счастье людей держится? На слабости... Скажите, пожалуйста, а те, которые раньше вас любили без взаимности, они были сильные люди, самостоятельные?
Р. О да! Они сильные. Они сами могли защищать.
Б. Н-да... Вы им давали от ворот поворот. Разве это справедливо? Вот теперь судьба на вас и отыгралась. Знаете, я удивляюсь вам. Столько разочарований, он ведь обижает вас, невнимателен, просто пренебрегает. Без него вы жалуетесь, а при нём - как будто всё забыли, прямо в глаза заглядываете. Разве можно любить человека, которого не уважаешь? Что это вы? Где ваша-то гордость?
Р. Я люблю его...
Б. Я понимаю... Видимо, справедлива пословица:»Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей». А я не могу. Если бы я поверил этой пословице, то боюсь, вообще потерял бы уважение к женшинам. Нет, я не современный человек. Пошли обедать.

Продолжение следует